Светлана Лыжина

Купить книгу Светланы Лыжиной "Валашский дракон "

Светлана Лыжина 🔎

- Светлана, Ваша первая книга посвящена Владу Дракуле. Чем привлекает вас эта историческая личность?

Ой, не знаю. Ведь немало было на свете честных, целеустремлённых, талантливых и харизматичных исторических деятелей. Почему я выбрала этого? Наверное, с таким же успехом можно спросить у человека, который лепит фигурки из глины: «А почему именно глина? Вон акварелью рисовать на бумаге — тоже хорошее занятие». И человек ответит: «Да, хорошее. Может, со временем и займусь, а сейчас что-то не хочется».

Вот и с остальными историческими деятелями я чувствую, что они — что-то не то. Я могла бы, конечно, сказать, что исторический Дракула в отличие от многих других деятелей изучен мало. Или что Дракула заметно выделялся среди современников как знаток чёрного юмора. Или что Дракула — чуть ли не единственный персонаж славянской культуры, которого несправедливо присвоила культура англо-саксонская. Всё это можно было бы сказать, но это всё не причины. А в чём причина — не знаю.

- Вы много путешествуете по Румынии. Что вы больше всего любите на родине Дракулы? Какие впечатления остались от посещения этой страны?

Румыния — очень интересная страна. Вроде маленькая (некоторые даже хвастаются, что на автомобиле могут проехать её за один день), но на этом маленьком пространстве умещается множество противоположностей.

В Румынии возможно всё — зимние сугробы в два метра высотой и летняя жара под сорок градусов. Высоченные горы соседствуют с плоскими равнинами, экзотические цветы растут так же легко, как одуванчики. Архитектура — парад декораций из рыцарских романов, повестей Гоголя и русских былин. По трассе могут двигаться как современные навороченные авто, так и телеги с лошадками.

Ну, и, конечно, особый контраст — цыгане и румыны. Первые почти все связаны с криминалом, а вторые кристально честные и даже зайцами в транспорте не ездят. Если незнакомый румын предлагает вам постеречь на вокзале ваш чемодан, пока вы ходите за билетами, будьте уверены — румыну даже в голову не придёт ничего украсть. И вообще, чем больше общаешься с румынами, тем больше начинаешь думать, что легенда о золотой чаше у источника, которую никто не крал, это правда.

- Вы - профессиональный журналист. В чем, на ваш взгляд, главное отличие журналистики от писательской деятельности?

Сама долго пыталась для себя это сформулировать, поскольку в некоторых случаях даже литературоведы затрудняются провести границу. Например, никто точно не знает, в чём разница между газетным фельетоном и юмористическим рассказом.

Лично мне кажется, что писатель в отличие от журналиста всегда стремится создать некий самодостаточный мир, не привязанный к текущей реальности. На практике это означает, что художественный текст будет даже через сто лет понятен читателям, поскольку для его понимания не требуется лезть в учебник по истории и выяснять, а какие политические, экономические, социальные и культурные проблемы волновали общество в те годы, когда текст был написан.

Литература не устаревает. А вот журналистские материалы могут устареть легко. Поэтому если газетный фельетон остаётся смешным даже через сто лет, это юмористический рассказ, а если через сто лет читатель недоумевает «в чём юмор?», тогда это фельетон, пусть даже фельетон оказался напечатан в книжке, а рассказ — в газете.

- Когда вы начали писать? Какими были ваши первые произведения?

Начала лет в семь. Наверное, у большинства авторов именно в этом возрасте что-то проклёвывается. У меня тогда появилось желание переделывать русские сказки — например, воскрешать убитого Змея Горыныча, поливая его отрубленные головы живой водой. А Горыныч после воскрешения сразу исправлялся, никого не ел и не жёг. Но это даже произведениями назвать нельзя. Вот в подростковом возрасте было «творчество», но мне за это творчество до сих пор стыдно. Храню его в глубине компа, иногда перечитываю, чтобы увидеть, что прогресс налицо.

- Ваши любимые писатели? Какие книги вы перечитывали много раз?

Любимых писателей как таковых нет. Есть любимый жанр — исторический роман. В подростковом возрасте я, как и многие в конце 1980-х — начале 1990-х, читала всё подряд. Была и научная фантастика, и мистика, и любовные романы, но в определённый момент я вдруг поймала себя на том, что мне нравятся все эти жанры только тогда, когда действие разворачивается в исторических или псевдоисторических декорациях. Поэтому с удовольствием читала у Стругацких «Трудно быть богом», а «Понедельник начинается в субботу» читала просто потому, что все читали.

Увлечённо читала Мережковского «Воскресшие боги» и «Пётр и Алексей», а позднее с удивлением узнала, что он числится автором мистической прозы, и никто не думает, что Мережковский сочинял исторические романы.

«Унесённые ветром» Митчелл я тоже воспринимала как исторический роман, картину эпохи, и искренне не понимала свою одноклассницу, которая тоже читала, но ей нравились там всякие «нюни».

У Гюго читала и перечитывала «Собор Парижской Богоматери» и «Человек, который смеётся», а «Отверженных» не читала ни разу. Дрюона «Проклятые короли» не только читала, но и конспектировала, как будто это научное исследование.

Единственный исторический роман, которыйу меня не пошёл, пусть я его мужественно дочитала, был «Война и мир». А вот произведениями других Толстых («Князь Серебряный» и «Пётр I») сложились совсем другие отношения.

Ну, и, конечно, не могу забыть серию книг Яна про татарское нашествие, и книги Валентина Иванова «Русь изначальная» и т.д. Пытаюсь учиться, прежде всего, у этих авторов.

- Каковы ваши творческие планы? Будут ли следующие книги посвящены Румынии и Дракуле или есть другие темы?

Планов море, и берегов не видно, поэтому, когда меня спрашивают про планы, я даже пугаюсь немного, как бы в них не утонуть.

Один роман («Влад Дракулович») написан, но не опубликован в бумаге, так что есть мысль переделать.

Второй роман («Дракула и два ворона») написан и опубликован.

Третий роман («Дракулов пир») сейчас пишется, и я надеюсь его опубликовать.

Четвёрный роман («Дракула и его жена») пока не пишется, но будет.

Пятый роман («Михня, сын Дракулы») тоже хочу сочинить и потихоньку коплю материал.

А ещё у меня внезапно начала сочиняться повесть про Раду Красивого, которая нагло и упорно лезет вперёд «Дракулова пира»... И ещё хочу написать нехудожественную книгу про «Дракулу»... Эх, осилить бы вот это всё, а про более отдалённые планы я даже не задумываюсь.

- И напоследок, два вопроса, уже ставшие традиционными в «Беседах с друзьями». Что больше всего нравится в работе писателя?

На мой взгляд — писатель это одна из немногих профессий, где каждый занимает именно то место, которое заслуживает. Ты либо можешь создать текст, либо не можешь. Текст либо интересен читателю, либо — нет. Всё ясно и просто, и мне такая ситуация очень нравится. Не нужно заботиться о своём имидже в глазах читательского и писательсткого сообщества. Нужно просто работать, и твоя работа будет говорить сама за себя.

- Интерес к чтению угасает. Есть ли будущее у литературы?

Мне кажется, что правильне будет говорить о чтении лишь в том виде, которое имело место в эпоху до Интернета. Человек читал текст на бумаге, а теперь мы очень много всего читаем в Интернете, и это не только книги или новости. Например, человек, который часами залипает в социальных сетях, в течение этих часов почти постоянно читает — вопрос, что же он читает. Увы, в основном это не литература (не художественная, не научная и не публицистическая), а так называемые бытовые тексты.

Однако не все мы — жертвы соцсетей. Многие пользуются Интернетом для того, чтобы получить какую-то справочную информацию. И тоже читают, но такое чтение отнюдь не бесполезно. Раньше, чтобы найти что-то, мы листали книги, а теперь пишем слова в поисковой строке. Означает ли это, что у литературы нет будущего? Думаю, не означает.

Опыт из истории показывает, что интерес к тем или иным заятиям всё равно остаётся, даже если занятие перестаёт быть необходимостью. Да, было время, когда чтение текстов на бумаге являлось необходимостью. Теперь такой необходимости нет, но ничего страшного не произойдёт — просто отсеется часть людей, которые читали книгу только в поисках фактов и цифр. А люди, которым интересны чужие мнения, чужие переживания и вообще миры авторской фантазии, нарисованные словом, продолжат читать на бумаге.

Было время, когда говорили, что с развитием фотографии придёт конец живописи, однако живопись никуда не делась. Было время, когда говорили, что паровозы и автомобили полностью заменят лошадей, однако интерес к лошадям не исчез. Было время, когда говорили, что из-за развития машинного производства станет ненужным ручной труд, однако хенд-мейд по-прежнему в цене. Поэтому за литературу я не волнуюсь. Литературе надо просто уделять внимание, если её любишь.